С детства родители нагружали меня всем, что только могло прийти в их "взрослые" головы, ибо считали: чем меньше у ребёнка свободного времени, тем он организованнее. Так я, будучи маленькой девочкой, не успев распрощаться с безмятежным детством, пошла в школу в пять лет, начала заниматься балетом, играть на скрипке, (если то можно назвать игрой), посещала бассейн, а после перехода из обычной школы в языковую, поимела батлы с английским языком. Я не подчинялась ему, он не подчинялся мне. Но встречаются иногда мастера, прививающие нам изысканный вкус, правильный взгляд на мир и даже любовь к тому, что ненавидишь. Такой человек повстречался в раннем возрасте и мне.
Далеко за 70, но вечно молода душой. Она была из тех, кто даже в старости не забывал о внешнем виде - я никогда не заставала ее без макияжа, пестрых платьев, бус, серьг. Мария в прошлом атеистка, национальности ее не помню, так как имела целый букет наций в своем роду, и обладала славянскими чертами лица. Большие густые темные кудри, затуманенные голубые глаза, бледная кожа, красная помада, высока, хрома, всегда ходила с тростью. Каждое занятие я выслушивала жалобы по поводу ноги, не дававшей ей покоя: ”Проклятая, когда болеть перестанешь. Я ее одну лечу, вторая обиделась и тоже решила заболеть», -с иронией говорила она. Я пришла к ней, когда мне было 9, маленьким, неразумным ребёнком. Без энтузиазма учиться, я лениво и без охоты посещала ее первые занятия. Но она сумела разбудить во мне тягу к языкам. В ее методике «учить» не было ничего особенного, она лишь притягивала меня своей харизмой, произношением, поведением, манерой держать себя, не принадлежать чужому мнению, своей непохожестью на окружающих, что являлось ее отличительной чертой.
Эта была личность, явно чуждая обществу в России, и одна из первых настоящих личностей, которых мне доводилось встретить на тот момент. В самом начале мной полюбились игры, придуманные ею же. Она доставала теннисный мячик, катила его по столу, произнося слово, например, “ New”, и моя задача состояла в том, чтобы передать его обратно, говоря антоним к сказанному ею слову. Иногда, она доставала из мешка предметы: игрушки, картинки, кубики и просила меня переводить. Но чем она действительно увлекала, так это тонким английским юмором - мы читали анекдоты часами на пролет. А самым ее любимым занятием было петь. Обладательница шикарного голоса, в прошлом еще и оперная певица, учила меня английским песням ее кумира Муслима Магомаева. Когда она брала высокие ноты, мне казалось, ее слышит весь дом, мой наставник и сам об этом догадывался, но нам было все равно - его мало интересовали соседи, а я просто с восхищением ловила каждое спетое слово учителя.
Жила одна, муж умер, у сына семья, дочка иммигрировала в Америку, но, уверена, от одиночества она не страдала, ей просто было некогда. На занятиях мы часто отклонялись от темы. Происходило это так : “Ах, Катя, Милая Катя, разреши на пять минут отвлечься, я купила серьги и жажду их показать тебе”. Не услышав моего согласия, она уже бежала в спальню за ними. Ее переполняла радость, когда слышала одобрение своего выбора со стороны. Частенько, мне приходилось слушать про нахалов врачей и воров депутатов: ”Паршивое государство, правильно дочка сделала». Помимо английского, она бегло говорила на французском, немецком, латинском, грузинском, и я, понимая, что это не предел ее знаний, спросила однажды : «А сколько языков Вы знаете?» Дама, что стояла предо мной, наклонилась к моему уху, улыбнулась и прошептала: « Это секрет». И моему любопытству просто не было предела.
В конце занятия я получала конфету и кулек с мусором, который должна выкидывать по пути домой. Но бывали иногда дни, когда она выходила вместе со мной, то ли по делам, то ли просто прогуляться и проводить меня. Когда такое случалось, на улице мы говорили исключительно на английском, ведь ей жутко нравилось привлекать всеобщее внимание, делая вид, что не замечает глубокой заинтересованности прохожих. В основном, говорила она, я была в этом плане бессильна и выглядела бледно на ее фоне.
Время шло, знания языка пополнились, я уже обгоняла одноклассников и не нуждалась в репетиторстве. И вот настало время отказаться, отказаться не просто от занятий, а отказаться от всей присущей ей экстравагантности , от историй из незабытого прошлого, от определённых фраз, врезавшихся в память, отказаться от человека. Я не могла, не сумела, не выдержала бы увидеть изменчивое настроение ее глаз, перешедших из вечной радости в тоску. Нет, то было выше всяких сил. За меня сделали эту вещь родители, быстро, четко, по телефону.
Шли годы, я взрослела, занималась театром, мечтая стать актрисой, брала уроки гитары, саморазвивалась, путешествовала и постепенно моя нужда и нехватка в учителе исчезла. Но однажды, жарким летним днем я встретила ее в трамвае, скромно подошла и тихо поздоровалась. Она, быстро узнав меня, начала громко лепетать на иностранном языке, привлекая внимание пассажиров. Вышли на одной остановке, бывшая учительница взглянула на меня, сказала :«Bye, my dear Kate» и мигом испарилась. А я стояла, застыла, понимая, что обидела её тогда, пару тройку лет назад, не попрощавшись лично.
Чувство вины овладело мной, не зная как исправить ситуацию, взяв телефон и набрав знакомый номер, полагаясь лишь на собственную импровизацию, я попросила ее разрешение нанести визит. Некогда эта особа влюбилась в мой школьный белый воротник и меня посетила идея: «а не преподнести ли ей его, сделав приятное , вручить вместе с ее любимыми желтыми розами». Я пришла. Заметила, что, как и раньше, она готовилась к моему приходу, это было видно по необычному облику. Мы радушно беседовали, наслаждаясь присутствием друг друга, обида постепенно рассеивалась в ее душе, что было заметно по легко читаемому взгляду, и какова была ее радость увидев снова воротник.
